Четыре сезона [litres] - Стивен Кинг

– Что-что? – очнулся Тедди при упоминании полиции.

– Пусти его, парень, – сказал Майло, снова подходя к решетке и сжимая кулачищи. – Пусть сам ответит за свои слова. Мужчины должны драться один на один.

– Ну разумеется, – усмехнулся я, – вот только вы с ним в разном весе: Тедди легче фунтов этак на пятьсот.

– Так-та-а-ак, – с угрозой протянул Майло, а я ведь и тебя знаю. Твоя фамилия Лашанс, да? – Он показал на Криса с Верном, которые, наконец оправившись от приступа смеха, поднялись с земли. – А это Крис Чамберс, и с ним один из этих дебилов, братьев Тессио. Так вот, ваши отцы получат вызов в суд, кроме, разумеется, вот этого шизика, у которого папаша в дурдоме. Вы все несовершеннолетние правонарушители, и место вам в исправительной колонии. Туда вы и отправитесь, все четверо!

Он стоял, широко расставив ноги, грозя нам кулаком, глаза при этом у него были словно щелки. Чего он добивался: чтобы мы попросили у него прощения или, может, выдали ему Тедди, чтобы он на него натравил своего Чоппера?

Крис ответил ему своим коронным жестом: сложил большой и указательный пальцы буквой О и сплюнул сквозь нее. Верн, хмыкнув, посмотрел на небо. Тедди сказал:

– Пойдем, Горди, отсюда, пока я не сблевал от одного вида этой задницы…

– Посмотрим, маленький ублюдок, как ты у констебля запоешь, – прошипел Майло.

– Мы слышали, что вы тут говорили про его отца, – оборвал я его, – мы будем свидетелями, если что… И еще: вы натравили на меня собаку, а это противозаконно.

Майло явно не ожидал такого оборота.

– Ты проник в закрытую зону, – неуверенно пробормотал он.

– Ни фига подобного! Свалка – не частная собственность.

– Ты перелез через ограду.

– Конечно, перелез, после того как вы натравили на меня пса, – возразил я, надеясь, что Майло не видел, как я сначала перелез внутрь. – А что мне оставалось делать? Стоять столбом и дожидаться, пока он разорвет меня на мелкие кусочки? Ладно, пошли, ребята. Вонь тут стоит просто невыносимая…

– В колонию вас всех, – пообещал еще раз Майло, однако без прежней убежденности в голосе. – Таким умникам, как вы, там только и место.

– Мне просто не терпится заявить в полицию, как он обозвал героя войны психопатом, – бросил Крис через плечо, отходя от загородки. – А где во время войны были вы, мистер Прессман, а?

– НЕ ТВОЕ СОБАЧЬЕ ДЕЛО! – рявкнул Майло. – ВЫ МНЕ ОТВЕТИТЕ ЗА МОЕГО ПСА!

– Засунь своего пса знаешь куда… – огрызнулся напоследок Верн, карабкаясь по железнодорожной насыпи.

– Вот погодите, доберусь я до вас! – крикнул Майло нам вдогонку уже совсем без энтузиазма.

Тедди не мог не ответить ему неприличным жестом. Когда мы забрались на насыпь, я обернулся: крупный мужчина в бейсбольной кепочке стоял с собакой возле загородки и что-то продолжал кричать нам вслед. Внезапно я почувствовал к нему что-то вроде жалости: он напоминал второгодника-переростка, запертого по ошибке на школьной спортивной площадке, орущего, чтобы его выпустили. Он поорал еще немного, а затем либо заткнулся, либо мы отошли уже слишком далеко. Так или иначе, больше в тот день мы не видели ни Майло, ни его Чоппера.

13

После довольно бурных восторгов (в которых, впрочем, ощущалось некоторое смущение) по поводу того, как мы великолепно проучили Майло Прессмана, я поведал об инциденте, происшедшем в магазинчике «Флорида». Вслед за этим наступило продолжительное молчание: каждый из нас по-своему переживал оба эпизода.

Я, к примеру, сделал вывод, что судьба предупреждала нас не напрасно (помните историю с монетками?), хоть все могло обернуться гораздо хуже: не хватало еще, чтобы мои предки, не успев потерять одного сына, были вынуждены навещать второго в исправительной колонии. Их бы это окончательно убило… Ведь Майло, не будь он таким тупым, мог запросто догадаться, что я действительно перелез через загородку, тем самым нарушив право собственности, не важно, частной или общественной. А раз так, он, вероятно, имел полное право не только отвести меня в полицию, но и натравить своего пса-идиота, который, даже не будучи тем монстром, каким его изображали, вполне мог изорвать мне в клочья не только джинсы, но и кое-что еще. Все это показывало, что денек сегодня выдался поистине несчастливым. Быть может, сам Господь предостерегал нас таким образом от нашей затеи? В конце концов, что это за цель у нас – полюбоваться на раздавленного поездом мальчишку?

Как бы то ни было, мы продолжали свой путь, и ни один из нас не собирался возвращаться…

Мы уже почти добрались до моста через реку, когда Тедди внезапно разрыдался. Именно разрыдался. Так это было неожиданно для нас и настолько слезы были горькими, словно внутри у него лопнула некая туго натянутая струна. Это было как гром среди ясного неба: только что он спокойно, быть может, чуть задумчиво шагал рядом и вдруг медленно опустился на шпалы, весь как-то сжался, закрыл ладонями то, что осталось у него от ушей, и принялся рыдать, судорожно всхлипывая.

Мы остановились, пораженные. Это не были слезы боли, когда тебя, к примеру, сбивают с ног во время игры или ты на полном ходу врезаешься на велосипеде в столб. Точнее говоря, физической боли Тедди, безусловно, не испытывал. Слегка напуганные, мы на всякий случай отошли немного от него и стали наблюдать за ним, не зная, что в таких случаях надо делать.

– Эй, дружище… – неуверенно произнес Верн. Мы с Крисом в надежде посмотрели на него: обычно «Эй, дружище!» было неплохим началом, однако больше ничего Верн из себя выдавить не смог.

Тедди всем телом наклонился вперед и закрыл ладонями лицо, словно правоверный магометанин во время молитвы. Нам, однако, было не до смеха…

Наконец рыдания немножечко ослабли, и Крис приблизился к нему. Мне уже приходилось отмечать, что Крис в нашей компании был самым крутым (может, полагал я, и покруче Джейми Гэлланта), но он еще был и самым лучшим утешителем и миротворцем. К таким делам он обладал просто потрясающими способностями. Сколько раз мне доводилось наблюдать, как он подсаживался к совершенно незнакомому пацану с разбитыми коленками и начинал заговаривать ему зубы, болтая о чем угодно – о скором приезде цирка или недавнем показе «Собаки Баскервилей» по телевизору, пока малыш не забывал напрочь о своих ранах. Да, к таким вещам у Криса был талант. Хотя, может, и для этого необходимо быть крутым.

– Послушай, Тедди, – проговорил он, – какого дьявола ты обращаешь внимание на то, что эта толстозадая скотина наплела про твоего отца? Нет, ты подумай сам, подумай! От его слов что-нибудь изменилось? Хоть что-нибудь?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});